Глава МИД России совершил большое турне по Латинской Америке, кульминацией которого стали его визит в Бразилию и участие в прошедшей в Рио-де-Жанейро встрече глав МИД G20.

В этом году Бразилия возглавила объединение 20 ведущих мировых экономик, переняв эстафету у Индии. Это и предопределило место встречи высокопоставленных представителей G20 — романтический Рио-де-Жанейро.

Город детской «хрустальной мечты» Остапа Бендера, воображение которого рисовало далёкий портовый рай на берегу Атлантического океана, где «полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах», спустя столетие стал одним из крупнейших и самых динамичных мегаполисов Южного полушария.

Явно не все здесь сегодня ходят в белых штанах, но в занимающей по площади почти половину Южноамериканского континента Бразилии всё чаще делается мировая политика. И не только в её столице Бразилиа. Подтверждением этого и стала встреча «двадцатки» с участием российского министра.

После начала СВО Россия максимально отдалилась от Северной Америки, вступив с ней в экзистенциальный конфликт, но при этом политически и экономически максимально сблизилась с Южной Америкой.

Весьма символично, что эту коллизию Сергей Лавров счёл необходимым описать, находясь на Южноамериканском континенте, в интервью бразильской газете O Globo.

«Россия рассматривается правящей элитой США, независимо от партийной принадлежности, как противник и угроза. Прежний президент за четыре года пребывания в Белом доме ничего не сделал для улучшения российско-американских отношений. У нас нет иллюзий, не ожидаем, что антироссийский курс США изменится в обозримой перспективе», — заявил российский министр, впрочем, добавив: «Мы готовы работать с любым лидером, которому окажет доверие американский народ».

Между тем есть все основания говорить, что на «двадцатке» в Рио-де-Жанейро Сергей Лавров мог чувствовать себя почти как в родных стенах. Заявления руководства страны-председателя G20 и других представителей государств Глобального Юга многократно перекликались с его оценками.

В то же время госсекретарю США Энтони Блинкену, сидевшему за длинным столом напротив Сергея Лаврова, было непросто в привычной ему манере навязывать G20 привычную конфронтационную повестку. Признавая, что диктовать свои условия «двадцатке» в год председательства Бразилии западным участникам не удастся, агентство Bloomberg констатировало: «Группа двадцати» никогда не выглядела настолько разобщённой, как в Рио. Попытки выработать общую позицию среди стран «Группы двадцати» редко бывали настолько сложными».

«Сложными» эти попытки оказались в связи с упорным нежеланием Бразилии — страны-председателя G20, возглавляемой нелюбимым на Западе президентом Лулой да Силвой, играть с США и их союзниками в поддавки по проблемам ключевых международных кризисов и конфликтов.

Среди них на первый план на министерской встрече в Рио-да-Жанейро вышли конфликт в Газе и проблема климата.

«Мы практически вернулись к уровню конфликтов, существовавших в мире в период холодной войны. Это служит доказательством отсутствия глобального управления, которое могло бы находить ответы на вызовы сегодняшнего дня», — заявил представитель МИД Бразилии Маурицио Лурио.

Идея реформирования международных организаций и финансовых и торговых институтов, таких как МВФ и ВТО, давно продвигается президентом Лулой да Силвой, призывающим покончить с монополизмом Запада и повысить роль стран Глобального Юга. Судя по встрече в Рио-де-Жанейро, этот неудобный для Запада вопрос станет одним из приоритетов бразильского председательства в G20.

Поэтому и выражает такой пессимизм агентство Bloomberg: эпоха западного монополизма пусть и не одномоментно, но идёт к своему концу.

Обращает на себя внимание, что в этом году из повестки G20 впервые после начала СВО в качестве центральной исчезла двуединая тема поддержки Украины и изоляции России.

Председательство Индонезии, проходившее в 2022 году, и сменившее его прошлогоднее председательство Индии проходили под знаком шумных скандалов, инициированных западными членами G20. Они добивались превращения «двадцатки» в ещё один международный механизм давления на Россию и мобилизации ведущих мировых экономик для поддержки Украины.

Об этих скандалах на индонезийском острове Бали и в индийской столице Нью-Дели Сергей Лавров, ставший их вынужденным свидетелем, рассказал ранее в своих интервью.

Однако устроить ещё одну геополитическую склоку в Рио-де-Жанейро госсекретарь США Энтони Блинкен и его западные коллеги не решились. Видимо, они понимали, что в Бразилии этот номер не пройдёт, не то место. Сергей Лавров здесь явно был своим, общаясь с многими коллегами из Южной Америки и других частей Глобального Юга. Любая попытка пойти в лобовую атаку на Россию бумерангом ударила бы по её инициаторам.

До визита в Бразилию в рамках своего латиноамериканского турне Сергей Лавров посетил Кубу и Венесуэлу. На Кубе он пообщался со своим коллегой Бруно Родригесом и президентом Мигелем Диас-Канелем, а в Венесуэле его собеседниками были президент Николас Мадуро и глава МИД Иван Хиль.

Вряд ли нужно объяснять, что для нас и Куба, и Венесуэла с их прошлым и настоящим — это не просто государства в Южном полушарии. Это страны-символы, имеющие многомерное значение.

Неудивительно, что посещение Гаваны и Каракаса не могло не быть наполнено пронзительными моментами, выходящими за рамки сухого дипломатического протокола.

Unveiling a bust of Pushkin in distant Caracas, Sergei Lavrov said: “Now, when the West is selflessly engaged in rewriting history, demolishing monuments, and abolishing culture, we and our Venezuelan friends continue to sacredly honor the historical memory and pass it on to new generations.”

In this regard, the Russian minister quoted Pushkin’s letter to Chaadaev: “I swear to you on my honor, for nothing in the world would I want to change my homeland or have a different history than the history of our ancestors.”

Far away, in Venezuela, he was understood in a way that today they are unable to understand in Europe, which is trying to shoot a slingshot of sanctions at the great Russian culture.

However, this is not surprising.

After all, Sergei Lavrov spoke about Pushkin not in a foreign America, but in his own America.

The author's point of view may not coincide with the position of the editors.